МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ В КАЧЕСТВЕ ХИРУРГА
"Я просмотрел снимки из томографа. Диагноз очевиден: легкие усыпаны бесчисленным количеством опухолей, позвоночник деформирован, целая доля печени разрушена. Широко распространившийся по телу рак. Как резидент нейрохирургического отделения на последнем году обучения, я видел миллион таких снимков за последние шесть лет. Однако этот снимок отличался от остальных: он был моим собственным."
Заказать книгу за 370р: Каланити, талантливому врачу-нейрохирургу, было 36 лет, когда смерть, с которой он боролся в операционной, постучалась к нему самому. Но Пол не сдался. За оставшееся ему время он написал самую вдохновляющую и откровенную книгу, достиг пика в карьере и стал отцом очаровательной дочки. Эта история - о нем.
________________________
Я слез с компьютерного томографа. Прошло семь месяцев после того, как я вернулся к хирургии. Это было моим последним сканированием перед окончанием резидентуры и рождением дочери, перед тем, как мое будущее станет реальным.
«Хотите посмотреть, док», — спросил оператор.
«Не сейчас, — ответил я. — Сегодня у меня много работы».
Около восьми вечера я сел в нейрохирургическом офисе за аппарат для просмотра рентгеновских изображений, включил его и посмотрел снимки моих пациентов на следующий день — две простые проблемы в позвоночнике — и наконец ввел свое собственное имя. Я пролистал изображения как детский флипбук, сравнивая новую томограмму с последней. Все выглядело одинаковым, старые опухоли остались точно такими же… кроме, погодите.
Я прокрутил изображения назад и посмотрел снова.
Вот она. Новая опухоль, большая, заполняющая среднюю правую долю. Она выглядела странно, словно полная луна с почти четкой границей. На старых снимках я мог различить самый слабый ее след, призрачный предвестник, который теперь полностью явил себя миру.
На следующий день был четверг, и расписание операций на завтра уже составлено. Значит, у меня будет еще один день, последний день работы в резидентуре.
Я присоединился к команде резидентов, собравшихся для утреннего обхода. Мы обсудили события за ночь, поступивших больных, посмотрели новые рентгеновские снимки и пошли осматривать наших пациентов перед конференцией по заболеваемости и смертности — регулярном собрании, на котором нейрохирурги обсуждают допущенные ошибки и возникшие осложнения. Затем я зашел к мистеру Р. У этого пациента развился редкий недуг — синдром Герстмана. После того, как я удалил опухоль головного мозга, у него появились некоторые специфические нарушения: невозможность писать, считать, отличать пальцы рук, и определять, где право, а где лево. До этого я наблюдал синдром Герстмана всего один раз, восемь лет назад, когда был студентом, у одного из первых пациентов, которых я курировал в нейрохирургическом отделении. Как и тот пациент, мистер Р. был эйфоричен, возбужден, и мне стало любопытно, было ли это частью синдрома, которую ранее никто не описывал. Тем не менее, мистер Р. выздоравливал: его речь почти полностью восстановилась, а арифметические способности были нарушены лишь слегка. Вероятно, он полностью поправится.
Утро подходило к концу, и я мыл руки перед моей последней операцией. Внезапно меня охватил ужас. Неужели я делаю это в последний раз Возможно, это так. Я смотрел на мыльную воду, стекающую с моих рук в раковину. Спустя несколько минут вошел в операционную, облачился в хирургическую одежду и укрыл больного, оставив операционное поле. Я хотел, чтобы эта операция была идеальной. Сделал разрез в поясничной области. Это был пожилой мужчина с дегенеративными изменениями позвоночника, которые сдавливали нервные корешки и вызывали сильную боль. Я отодвинул жировую клетчатку, пока не показалась фасция и не почувствовались отростки позвонков. Затем раскрыл фасцию и аккуратно раздвинул мышцы; в чистой и бескровной ране показались широкие блестящие позвонки. Мой руководитель зашел в операционную, когда я начал удалять пластинку дуги позвонка — заднюю стенку позвоночного канала, костные разрастания которой вместе со связками сдавливали нервы.
«Выглядит хорошо, — сказал он. — Если хочешь пойти на сегодняшнюю конференцию, я могу позвать кого-нибудь, кто закончит».
Спина начинала болеть. И почему я заранее не принял дополнительную дозу анальгетиков Хотя, здесь недолго осталось. Я был у цели.
«Нет, — ответил я, — я хочу закончить операцию».
Коллега обработал руки, и вместе мы завершили удаление костных структур. Он начал убирать связки, под которыми находилась твердая мозговая оболочка, содержащая спинномозговую жидкость и нервные корешки. Самая частая ошибка на этом этапе — проткнуть твердую мозговую оболочку. Я работал на противоположной стороне. Краем глаза я увидел около его инструмента голубой проблеск — твердая мозговая оболочка показалась.
«Осторожно!» — сказал я в тот момент, когда мой напарник прикусил мозговую оболочку инструментом. Прозрачный ликвор начал заполнять рану. Больше 6